В долгосрочной перспективе развитие телекоммуникационных технологий способно подорвать положение большинства авторитарных режимов, поскольку, как мы видели, их шансы в противостоянии с людьми, вооруженными персональными устройствами для проверки фактов, снижаются с каждым одиозным случаем, ставшим достоянием гласности. Другими словами, нельзя назвать совпадением то, что авторитарные режимы существуют сегодня в странах с самым низким в мире уровнем проникновения интернета. Однако в краткосрочной перспективе такие режимы смогут извлечь преимущества за счет подключения их граждан к сети, что уже используют в своих интересах законодательство и средства массовой информации. Среди авторитарных правительств уже складывается определенная тенденция: они стараются использовать всю мощь современных высоких технологий вместо того, чтобы бояться и запрещать их, то есть налицо сдвиг от явного тоталитаризма к более тонким формам контроля, который описал в своей отличной книге The Dictator’s Learning Curve («Кривая обучаемости диктатора») журналист Уильям Добсон [21] . Вот что он пишет: «Сегодняшние диктаторы и авторитарные правители гораздо умнее и сообразительнее, чем раньше, и чаще руководствуются здравым смыслом. Видя растущее давление, самые умные из них не ужесточают свой режим до полицейского государства и не закрываются от внешнего мира; вместо этого они учатся и адаптируются. Вызовы, с которыми сталкиваются десятки авторитарных режимов в результате развития демократии, заставляют их экспериментировать, придумывать, хитрить». Добсон перечисляет множество средств, при помощи которых современные диктаторы концентрируют власть в своих руках, создавая при этом видимость демократии: псевдонезависимая судебная система; ручной «всенародно избранный» парламент; широкое толкование и селективное применение законов; медийный ландшафт, допускающий существование оппозиционных СМИ, но только до тех пор, пока оппоненты режима признают существование негласных границ, которые нельзя переходить. По словам Добсона, в отличие от диктатур и государств-изгоев прошлого, современные авторитарные государства – это «сознательно и искусно созданные проекты, их заботливо выстраивают, укрепляют и постоянно совершенствуют».

В своем исследовании Добсон рассматривает лишь небольшое количество примеров, и мы не вполне уверены в том, что благодаря наступлению новой цифровой эпохи такого рода преимущества получат все авторитарные режимы. Отношение диктаторов к повсеместному распространению интернета будет во многом определять их будущее, особенно если их страны намерены конкурировать на международной арене – политически и экономически. И централизация власти, и искусное балансирование между патронажем и репрессиями, и создание благоприятного имиджа самого государства – все элементы авторитарного управления зависят от контроля над виртуальным миром, в котором «живет» население страны.

В течение ближайшего десятилетия все автократии мира столкнутся с ситуацией, когда доступ к сети получит большинство населения страны, и для диктаторов, которые хотят остаться у власти, это будет означать зону повышенной турбулентности. К счастью, создание всеобъемлющей системы мониторинга и анализа всех видов диссидентской деятельности – непростая задача, требующая принятия нестандартных решений, привлечения дорогостоящих консультантов, использования не самых распространенных технологий и расходования значительных средств. Понадобятся сотовые вышки, серверы и микрофоны, а также дата-центры для хранения информации; специализированное программное обеспечение для обработки собранных данных; квалифицированный персонал для их обслуживания; базовые ресурсы вроде электроэнергии и каналов связи, причем непрерывно и в больших количествах. Если авторитарные правители захотят построить государство, способное следить за каждым, это будет им дорого стоить – надеемся, дороже, чем они могут себе позволить.

В некоторых странах с репрессивными режимами население бедное, но там достаточно нефти, минералов и прочих ресурсов, которыми можно торговать. По аналогии со сделками «оружие в обмен на сырье» можно предсказывать расцвет сделок «технологии в обмен на сырье» между странами, бедными с точки зрения технологии, но богатыми минеральными ресурсами (скажем, Экваториальной Гвинеей) и технологически развитыми, но нуждающимися в ресурсах (очевидный пример – Китай). Не все смогут успешно заниматься торговлей такого рода, и будем надеяться, что если и смогут, то не сумеют эффективно и последовательно использовать то, что получат взамен.

Создав инфраструктуру, репрессивные режимы будут нуждаться в суперкомпьютерах, способных обработать огромные массивы собранной информации. Там, где доступ в интернет появился давно, власти располагали временем для изучения типов данных, создаваемых жителями страны, ведь темпы распространения информации были невысокими, а технический прогресс – сравнительно медленным. Однако у репрессивных режимов стран, где население получило доступ к интернету недавно, такой форы по времени нет: чтобы эффективно управлять, им придется очень быстро научиться использовать собранную информацию. Для этого они станут создавать мощные компьютерные банки данных, опирающиеся на гораздо большие вычислительные мощности, чем те, которыми обладают средние ноутбуки, и покупать или разрабатывать программное обеспечение, с помощью которого можно проводить глубинный анализ данных и мониторинг трафика в режиме реального времени. Сегодня можно купить все, что требуется для построения страшного цифрового полицейского государства, причем ограничения на экспорт технологий не особенно эффективны, их легко обойти.

Как только хотя бы одному из репрессивных режимов удастся построить государство тотального контроля над гражданами, он поделится своими знаниями с другими. Известно, что авторитарные правители обмениваются друг с другом информацией, стратегиями управления и вооружением, поэтому логично ожидать, что разработанная в одной из таких стран конфигурация системы наблюдения (если она работает) распространится среди ее союзников. А компании – производители программного обеспечения для глубинного анализа данных, камер видеонаблюдения и прочих продуктов будут хвастаться своими государственными заказами в целях привлечения новых покупателей.

Самый важный тип данных, который стремятся получить репрессивные режимы, – это не посты в Facebook и не комментарии в Twitter. Это биометрическая информация, которую можно использовать для уникальной идентификации индивидуума по его физическим и биологическим характеристикам. Сегодня всем известны такие виды биометрических данных, как отпечатки пальцев, фотографии и анализ ДНК. Но когда вы окажетесь в Сингапуре, то с удивлением узнаете о требованиях службы безопасности аэропорта не только заполнить карточку прибытия, но еще и записать свой голос. А в будущем программное обеспечение распознавания голоса и лиц намного превзойдет своих предшественников в точности и широте применения.

В сегодняшних системах распознавания лиц используется фотокамера, делающая снимок глаз, рта и носа человека и выделяющая «вектор свойств», то есть набор значений, описывающих ключевые параметры лица, например точное расстояние между глазами (не забывайте, что цифровой снимок – это всего лишь цифры). Найденные значения загружаются в большую базу данных для последующего поиска соответствий. Многим это покажется фантастикой, да и точность работы такого программного обеспечения пока ограниченна (помимо прочего, не распознаются лица, снятые в профиль), но за последние несколько лет в этой области достигнут значительный прогресс.