Если мы выходим в интернет, то оказываемся в публичном пространстве и готовы стать публичными фигурами. Вопрос лишь в том, внимание скольких людей мы привлечем и почему. У людей сохранится определенная свобода в том, чем они будут делиться с другими при помощи своих устройств, но проконтролировать то, что сохраняют и чем делятся другие, не будет никакой возможности.

В будущем окажется не важно, как долго были доступны для публики подобные сообщения – шесть часов или шесть секунд. Они сохранятся с того самого момента, как электронные «чернила» коснутся электронной «бумаги». Случай Кашгари лишь один из многочисленных печальных и тревожных примеров такого рода.

Как уже упоминалось, сохранность данных вследствие остаточной намагниченности останется непреодолимой проблемой везде и для всех, но как именно это отразится на людях, во многом зависит от типа политической системы и степени государственного контроля. Чтобы лучше представить себе возможные различия, рассмотрим открытое демократическое общество, репрессивный автократический режим и несостоятельное государство со слабым или неэффективным правительством.

В открытом демократическом обществе, где естественное человеческое желание делиться информацией поощряется свободой выражения своего мнения и ответственным правительством, люди будут все в большей степени становиться друг для друга и судьями, и присяжными. Доступность данных только усилит складывающуюся уже сейчас тенденцию: в обширном виртуальном ландшафте найдется место каждому мнению, обновление данных в режиме реального времени породит гиперактивное социальное общение, а вездесущие социальные сети позволят всем выступать в роли знаменитости, папарацци и зрителя одновременно. Каждый человек станет создавать гигантские объемы информации о своем прошлом и настоящем, о своих предпочтениях и решениях, о своих стремлениях и привычках. Как и сегодня, бо?льшая часть контента будет распространяться по модели opt-in: пользователь сознательно делает выбор в пользу его распространения – по некоторой причине, коммерческой или какой-то иной; но не все сто процентов. Как и сегодня, многие онлайн-платформы продолжат передавать третьим лицам данные о действиях своих пользователей без их явного на то согласия. Так что люди будут делиться бо?льшим объемом информации, чем им кажется. Это станет настоящим подарком для властей и корпораций, ведь обильные потоки статистики позволят им быстрее реагировать на запросы своих граждан и потребителей, точнее «попадать» в интересующую их целевую аудиторию, а также – это касается новой области упреждающего анализа – прогнозировать будущее [17] .

Мы уже говорили, что никогда прежде не было такого количества данных, доступных столь многим людям. Мы можем делать выводы друг о друге, пользуясь источниками как точными, так и не очень, как актуальными, например профилем LinkedIn, так и не совсем, вроде давно забытых необдуманных комментариев в YouTube. И восхождение не одного подающего надежды политика будет прервано обнародованием сохранившихся в сети свидетельств его недостойного поведения в далеком прошлом. Конечно, со временем возобладает уже сложившаяся тенденция смягчения общественной реакции на проступки политических лидеров – супружескую неверность или употребление наркотиков в молодости (помните знаменитую фразу президента Билла Клинтона: «А я не затягивался»?). Возможно, избиратели не обратят внимания на скандальный пост или фотографию, опубликованные до того, как их кандидату исполнилось восемнадцать. Терпимость общества к совершенным в юности неосмотрительным поступкам, зафиксированным онлайн, наверняка возрастет, но на это потребуется время и адаптация может оказаться довольно болезненной. В каком-то смысле это логично для нынешнего века, для которого характерно развенчание героев. В новую цифровую эпоху получит продолжение процесс, начало которому было положено ростом влияния СМИ и Уотергейтским скандалом, когда для внимательного изучения окажутся доступными еще больше данных о том или ином индивидууме, причем практически обо всех периодах его жизни. И потерять статус мифического героя будет проще простого: все не без греха, а подтверждения будут копиться в сети на протяжении всей жизни человека.

Всякий, кто желает стать профессионалом и добиться успеха в каком-либо деле, особенно предполагающем доверие со стороны клиентов, не должен опасаться за свое прошлое. Ведь вам небезразлично, что ваш семейный врач по выходным строчит длинные посты против иммигрантов или что тренер по регби вашего сына в молодости работал гидом в бангкокском квартале «красных фонарей»? Знание некоторых деталей прошлого людей, с которыми мы связаны, в том числе политических лидеров, может иметь самые неожиданные последствия. И работа, и личная жизнь будут зависеть от давних событий, зафиксированных в интернете, и многие люди всю свою жизнь могут бояться, что какие-то особенно уязвимые для критики случаи однажды выплывут на поверхность.

В век всеобщей связанности членов общества в демократических странах гораздо труднее скрыть факты коррупции, преступления и скандалы в личной жизни. Ведь в распоряжении бесконечно подозрительных граждан окажется огромное количество информации: налоговые декларации, маршруты авиаперелетов, данные геолокационных сайтов (собирающих сведения о местонахождении абонента при помощи его мобильного телефона) и так далее. Информации, в том числе полученной хакерами незаконным путем, будет более чем достаточно для начала боевых действий. Рука об руку станут работать политические активисты, инициативные группы по контролю за деятельностью властей, просто сознательные члены общества, всегда готовые призвать своих политических лидеров к ответу. При этом в их распоряжении окажется достаточно инструментов для того, чтобы определить, насколько чиновники правительства правдивы. Поначалу уровень доверия к властям может даже снизиться, но со временем он начнет расти, ведь появится следующее поколение лидеров, которые будут учитывать все эти обстоятельства.

Когда общество полностью осознает масштаб описанных изменений, его подавляющая часть потребует от властей действий по защите тайны частной жизни, причем гораздо громче, чем сейчас. С хранением информации в течение бесконечного времени невозможно бороться при помощи законов, однако правила, регулирующие обработку конфиденциальных сведений, хотя бы немного успокоят стремящихся к приватности пользователей. Сегодняшние власти в странах, за редким исключением, не понимают, что такое интернет: ни его архитектуру, ни многочисленные способы его использования. Но через десять лет все больше политиков будут знать, как работают телекоммуникационные технологии, а также какой властью они наделяют граждан и неправительственные организации. В результате в органах власти появится больше тех, кто сможет со знанием дела обсуждать вопросы охраны тайны частной жизни, безопасности данных и защиты пользователей.

В развивающихся демократических странах, где относительно недавно появились и институты демократии, и высокие технологии, усилия правительств по регулированию этой сферы будут менее последовательными. Чаще всего появление в национальной повестке дня вопроса о необходимости защиты данных совпадает с каким-то инцидентом, формирующим запрос общества на такую государственную услугу, как это было в свое время в США. Там в 1994 году приняли федеральный закон, запрещающий департаментам, которые занимаются регистрацией транспортных средств, делиться с кем-либо этой информацией. Произошло это после целой серии громких скандалов с ее утечкой, в результате которой, в частности, была убита известная актриса. В 1988 году, после обнародования сведений о том, какие видеофильмы брал в прокате покойный судья Роберт Борк, что совпало по времени с выдвижением кандидатов в члены Верховного суда, Конгресс принял закон «О защите данных пользователей видеопроката», в соответствии с которым вводилась уголовная ответственность за раскрытие информации об истории просмотра видеофильмов без согласия потребителя [18] .