Хотя весь этот цифровой хаос и станет досадной помехой на пути развития демократических обществ, саму демократическую систему он разрушить не в состоянии. Возможно, некоторые общественные институты или правовые нормы и пострадают, но не исчезнут. А когда в таких странах будут приняты необходимые законы, направленные на регулирование и контроль новых тенденций, ситуация может даже улучшиться в результате возникновения более надежного социального контракта, повышения эффективности и усиления прозрачности общества. Но произойдет это нескоро, ведь нормы так быстро не поменяешь и всем демократическим странам на это потребуется разное время.
Больший доступ к информации о жизни людей, который является следствием революции данных, обеспечит репрессивные автократические режимы опасными преимуществами в борьбе с собственными гражданами.
Это, безусловно, очень досадный побочный эффект, и, хочется надеяться, его удастся смягчить. В нашей книге об этом пойдет речь. Однако необходимо признать, что гражданам автократических государств предстоит еще более ожесточенная борьба за свою безопасность и сохранность тайны частной жизни. Будьте уверены, что спрос на специальные инструменты и программное обеспечение для защиты людей от «цифровых» репрессий приведет к бурному росту соответствующего сектора экономики. В этом и состоит сила новой информационной революции: за каждым негативным шагом последует реакция, которая поведет к позитивным переменам. И даже в самых репрессивных государствах за сохранение тайны частной жизни и личную безопасность будет бороться большее число людей, чем против них.
Однако авторитарные режимы все же развяжут свою порочную войну. Они постараются использовать невозможность удаления данных вследствие остаточной намагниченности и свой контроль над мобильными и интернет-провайдерами для создания атмосферы, в которой население будет чувствовать себя особенно уязвимым. Уйдет в прошлое даже то подобие тайны частной жизни, которое существовало прежде: мало того что свои телефоны люди постоянно носят с собой, так они еще и превратятся в «жучки» для подслушивания, которые репрессивные власти мечтают внедрить в каждом помещении. И специальные технические решения могут защитить лишь продвинутое в технологическом плане меньшинство, да и то до поры до времени.
Власти будут «взламывать» устройства еще до их продажи, заранее обеспечивая себе доступ ко всему, что их будущий владелец скажет, напишет и отправит как публично, так и частным образом. А людям свойственно забывать, насколько уязвимыми могут быть их секреты. И вот они уже случайно выдают спецслужбам полезную для тех информацию о самих себе, особенно если ведут активную социальную жизнь в сети, которую власти, зная, кто они и за что выступают, используют в качестве изобличающих их свидетельств. Благодаря шпионскому программному обеспечению и человеческим ошибкам репрессивные режимы смогут собирать о своих гражданах больше сведений, чем до наступления цифровой эпохи. Целые сети информаторов, поощряемых государством, будут доносить на своих знакомых. Уже существует технология, позволяющая властям управлять видеокамерами ноутбуков, виртуально вторгаясь в дома диссидентов без их ведома и получая возможность видеть и слышать все, что там происходит.
Репрессивные режимы смогут «вычислять» тех, кто установил на своих устройствах приложения для обхода цензуры, так что, даже если человек вовсе не диссидент, а просто хочет нелегально загрузить пару серий «Клана Сопрано», он окажется под колпаком. Представители государства станут проводить эпизодические случайные проверки и обыски компьютеров на предмет наличия программ для шифрования и прокси-приложений, владение которыми будет караться штрафами, тюремным заключением или означать включение в специальные списки правонарушителей. А после у каждого, кто скачал и установил средства для обхода цензуры, вдруг внезапно усложнится жизнь: он не сможет получить кредит в банке, арендовать автомобиль или заплатить через интернет, не столкнувшись с теми или иными проблемами. Агенты спецслужб будут ходить по учебным аудиториям школ и университетов страны и добиваться исключения всех, кого система слежения за онлайн-активностью уличила в загрузке на их мобильные телефоны запрещенного программного обеспечения. При этом репрессии могут распространиться на знакомых и родственников этих студентов, чтобы отбить охоту к такому поведению у как можно большего числа людей.
А в государствах с чуть менее жестким тоталитарным режимом, где власти еще не сделали обязательным использование «официальных» профилей в соцсетях, они, конечно же, попытаются контролировать уже имеющиеся онлайн-личности, приняв соответствующие законы и внедрив средства мониторинга. Например, может стать обязательным требование включать в профиль в социальной сети определенные личные данные, такие как домашний адрес и номер мобильного телефона, чтобы за пользователем было легче следить. Вполне реально разработать специальные алгоритмы, которые позволят властям «прочесывать» публичные профили граждан с целью обнаружить нарушения требований о раскрытии обязательной информации или нежелательный, с их точки зрения, контент.
В некоторых странах эта практика уже используется, пусть пока и негласно.
В начале 2013 года многие участники сирийской оппозиции и сотрудники международных неправительственных организаций стали сообщать о том, что их ноутбуки инфицированы компьютерными вирусами (причем это выяснялось только тогда, когда переставали действовать пароли для работы в сети). Иностранные специалисты-компьютерщики проверили жесткие диски и подтвердили наличие на них вредоносного программного обеспечения, в данном случае трояны различных типов (программы, которые внешне выглядели безобидно, но на самом деле несли угрозу), которые похищали данные и пароли, записывали введенные тексты, делали мгновенные снимки экранов, загружали новые программы, удаленно включали веб-камеры и микрофоны, а затем передавали всю эту информацию по IP-адресам, которые, как показал анализ, принадлежали государственной телекоммуникационной компании Syrian Telecommunications Establishment. В данном случае источниками шпионского программного обеспечения оказались исполняемые файлы (чтобы загрузить вирус, пользователь должен был сознательно открыть файл), но это не означает, что жертвы шпионажа вели себя излишне беспечно. Одна сотрудница неправительственной организации загрузила такой файл, когда попыталась открыть неработающую ссылку, направленную ей, казалось бы, проверенным и оппозиционно настроенным активистом в ходе онлайн-разговора относительно потребностей страны в гуманитарной помощи. И только после окончания беседы женщина с огорчением узнала, что, очевидно, разговаривала с агентом спецслужб, укравшим пароль или взломавшим его: сам активист к тому моменту уже находился в тюрьме.
Люди, живущие в таких условиях, окажутся один на один со сплоченной враждебной командой правительственных агентов и их коррумпированных корпоративных союзников. Если с какой-то задачей спецслужбы не справятся сами, то смогут обратиться к подрядчикам, готовым к сотрудничеству. С таким уровнем мониторинга понятие «причастности к преступлению» получит новое толкование. Достаточно будет оказаться одним из людей, запечатленных на фотографии, если среди них окажется известный диссидент, которого спецслужбам удастся идентифицировать при помощи программы распознавания лиц. Нежелательное внимание властей может привлечь любой случайный человек, просто оказавшийся «в неправильном месте в неправильное время», что будет зафиксировано или на фото, или в записи голоса, или по его IP. Конечно же, это ужасно несправедливо, и нас очень беспокоит, что если таких случаев будет много, то в обществе запустится механизм самоцензуры.
Доступ в сеть умножает возможности государства контролировать своих граждан, однако он же ограничивает возможности властей контролировать распространение новостей. Замалчивание информации, откровенная пропаганда и «официальные» версии событий не работают, когда общество получает информацию извне, а купюры в новостях только вредят режиму, если население хорошо информировано и активно пользуется современными средствами коммуникации. Люди смогут фиксировать событие, делиться происшедшим с другими и комментировать событие еще до того, как представители властей решат, как себя вести и что о нем говорить. Благодаря имеющимся у каждого недорогим мобильным устройствам информация будет распространяться практически мгновенно по всей территории даже очень большой страны. Так, в Китае, где действует одна из самых сложных и всеобъемлющих систем цензуры в мире, попытки скрыть те или иные потенциально опасные для властей новости все чаще проваливаются.